Думая об этом тихом и исключительно скромном человеке, меньше всего в голову приходит слово «воин». И все-таки… именно это слово подходит больше всего, и вот почему. Конечно, столь сложный в техническом отношении продукт, каким является авиационный тренажер, делает целая команда специалистов в разных областях знаний, каждый из которых отвечает за свой участок. И, тем не менее, есть среди них люди, знания и умения которых часто становятся ключом к успешному решению всего проекта в целом. Одним из таких специалистов в «Динамике» является Виктор Петрович Евдокимов
ФОРУМ: Виктор Петрович, расскажите, как все начиналось.
В.П. Евдокимов: Родился я под Москвой, в Одинцово. После войны и эвакуации мы вернулись в Москву в 1945 году, и по окончании школы в 1956 году я поступил в Московский электромеханический техникум. В 1959 году окончил техникум и получил распределение в Институт автоматики и телемеханики, где попал в группу профессора Б.Я. Когана, в то время являвшегося идеологом аналоговой вычислительной техники. Дальше – служба в армии. Во время службы узнал о том, что сформирована подготовительная группа для поступления в институт. После этого написал домой, попросил прислать мне учебники по русскому языку, физике, алгебре и потихонечку начал готовится к экзаменам, подучил немецкий – все это после службы, понемногу занимался вечерами в наряде…
Сразу после армии сдал экзамены в институт, поступил в 1963 году на вечернее отделение Факультета автоматики и вычислительной техники МЭИ. Да, перед этим еще посещал несколько месяцев в Политехническом институте курсы решения усложненных задач по физике и математике, после этого экзамены легко сдал… Институт автоматики и телемеханики тогда находился рядом с фабрикой «Большевичка», а в 69-м году его перевели на «Калужскую» и в один конец приходилось ездить часа два. Учиться и работать при такой езде стало очень трудно, и я решил уйти. Позвонил в отдел кадров ЦАГИ, и оказалось, что в 15-м отделении как раз нужен такой специалист. Я попал в сектор аналоговых машин, которые тогда находились как раз в том зале, где сейчас расположен офис «Динамики».
В ЦАГИ начал работать на установке МПТ-9, которая была разработана Коганом. Моя дипломная работа была связана с электронным анализатором случайных процессов, на котором считалась корреляционная функция. Когда защищал диплом, развернул огромнейший чертеж на всю доску от стены до стены – как мне потом рассказывали ребята, комиссия была поражена. Защитился на «отлично», стал работать у Р.В.Студнева, он тогда руководил созданием стендов для исследования динамики самолетов. Я делал систему управления, занимался отладкой гидроприводов… Тогда в 70-х годах начались исследования динамики самолетов МиГ-29 и Су-33, здесь появились летчики-испытатели – Александр Федотов, Валерий Меницкий, Игорь Волк, Виктор Пугачев и многие другие. Любопытно, что эффект, названный потом «коброй Пугачева», обнаружили впервые на стенде, еще до того, как показать его в воздухе. Так вот, на стенде предстояло определить, как летчику управлять самолетом при исполнении этого маневра, малейший уход по педалям был недопустим, поэтому отработка «кобры» шла здесь, на стендах. Потом начались работы по сопровождению летных испытаний МиГ-29, я отвечал тогда за подготовку техники – приборного хозяйства, системы приводов, все должно было быть в полном порядке. Вычислителей тогда не было таких, как сейчас – были огромные аналоговые машины, занимающие целые залы. Потом уже, в 1985, перешли на персоналки. Мы получали записи летных испытаний, воспроизводили их на стендах, а затем приглашали летчиков для отработки «полетов» на стендах – в 80-х годах к нам сюда приезжали целые бригады летчиков, даже из Комсомольска-на Амуре… Прежде чем их допускали к полетам, они тренировались на наших стендах. Проводили с группами летчиков и медицинские исследования – сначала «качали» их по курсу, крену, тангажу, давали боковое смещение, а потом задавали задачи, чтобы понять, как «соображает» голова после таких испытаний…Здесь на стендах решались задачи моделирования критических режимов полета, интересной работы тогда было очень много. Несколько лет я проработал в секторе у В.В. Воейкова. Совместно с англичанами мы проводили на стендах исследования влияния турбулентности на прицеливание, и параллельно начали делать подвижные пилотажные стенды по заказу китайской стороны. Всю электронику разводил С.Л. Кайгородов, а я тогда работал с различными системами стенда. В 1998 и 2000 годах были незабываемые поездки в Китай, где мы устанавливали свои стенды...
Ф. А когда начали заниматься тренажерами?
В.П. Это получилось с легкой руки В.В. Воейкова, я тогда работал у него в «Астрасиме». Мы делали коллиматоры для самого первого нашего тренажера Су-33, который отправили потом в Остров. Как-то раз подходит ко мне Владимир Васильевич и говорит: «Виктор Петрович, кончай делать коллиматоры, нужен твой интеллект – Су-33 стоит, надо приводить его в порядок, оживлять приборы, пульты и все прочее». С этого все и началось, я сделал тогда весь монтаж тренажера – стойку управления, всю разводку и тому подобное. Так вот и начал этим заниматься, поскольку мне все эти системы были хорошо знакомы… Сейчас работы очень много, я занят практически во всех проектах «Динамики». Основной кусок, который мы делаем – это «железо», по сути, все внутреннее хозяйство тренажера. Все связи, которые есть внутри, пульты, приборы, педали – все это должно работать и взаимодействовать с программным обеспечением тренажера. После Су-33 был очень сложный бирманский проект тренажера МиГ-29, я снова делал все чертежи, по которым потом работали монтажники.
Ф. Вы участвуете только в самолетных проектах?
В.П. Когда в «Динамике» стали развивать вертолетную тематику, появились новые специалисты в этой области. Они занимаются теми же самыми задачами для вертолетных тренажеров. Если честно, я их вначале всерьез не воспринимал, считая, что тренажеры самолетов – это наша главная и самая сложная тематика. А оказалось, в вертолетах внутреннее хозяйство даже посложнее самолетного будет. Опыт у меня большой, со временем меня стали подключать и к вертолетным проектам, так было и с Ми-24П, и потом с Ми-35М. Системы-то в принципе везде одинаковые…
Ф. А сейчас можно сказать, что отработана определенная технология, поставленная на поток, или каждый проект все-таки остается уникальным?
В.П. Мы, конечно, стремимся к этому, и в некоторых случаях это удается. Однако отработать технологию раз и навсегда не получается хотя бы просто потому, что все время появляются новые идеи, а они требуют в свою очередь новых решений. И даже не в том дело, что каждый раз приходят разные кабины, нет, просто всякий раз от проекта к проекту все равно существуют изменения и все время приходится совершенствовать свои же прежние решения… Это, конечно, создает трудности нашим программистам, но что поделать – мы все в одной команде и делаем одно дело, в котором все взаимосвязано – мы не сделаем свою часть – программисты не смогут работать, они не сделают – наше «железо» не нужно никому.
Ф. Говорят, что с Вами легко работать, Вы обладаете редким качеством – умением работать с любым коллективом людей. Это трудно?
В.П. А зачем ссориться на работе? Если ты работаешь не один, а в коллективе, надо уметь как-то срабатываться. Конечно, у некоторых людей на первом месте – их собственный характер, амбиции, и это очень мешает работать. Если ставишь личные амбиции выше интересов дела – никогда ничего хорошего не получится. Наверное, в армии я все-таки прошел хорошую закалку, как говорится, школу жизни. Со мной служили азербайджанцы, грузины, казахи, башкиры – в одном отделении нас было 5 национальностей, и со всеми нужно было как-то договариваться, находить общий язык. Причем не все даже по-русски хорошо говорили, правда, все хорошо понимали команду «на обед»… У меня, наверное, просто такой характер, что мне всегда было относительно легко работать с людьми.